«Восток – Запад»
Формирование философской компаративистики в качестве самостоятельной дисциплины во многом обусловлено существованием дихотомии Восток-Запад, обращение к которой мы, безусловно, обнаруживаем на протяжении всей истории философии, но именно ее актуализация на фоне развития экономического и культурного взаимодействия Востока и Запада потребовала выстраивания межкультурного диалога, рефлексии и объяснения идей различных регионов, иными словами – установления возможностей взаимопонимания. Именно в философии содержится все необходимое для достижения подобного взаимопонимания на различных уровнях международного взаимодействия (экономика, религия, культура и т.д.). Следовательно, цель философской компаративистики – такой культурный синтез, который естественным образом поспособствует развитию и расширению мировоззрения за счет признания и усвоения иной системы идеалов и ценностей, что в свою очередь углубляет понимание собственной.
Противопоставление и сравнение философских традиций и учений Востока и Запада также поставило ряд основных теоретико-методологических вопросов философской компаративистики – адекватность определения и применения термина «философия» к восточным мыслительным традициям, в том числе вопрос о том, каковы основания различения «восточной» и «западной» философии.
Другой и Иное
Компаративистское исследование представляет собой противопоставление: себя – Другому, свое – Иному. В противном случае и сама философия является не более, чем доксографией, если в ней не происходит столкновений и резонансов различных точек зрения. Но также не представляется возможным создать такую герметичную философскую ситуацию, где были бы вынесены за скобки и история мысли, и современность – словом, все то, что формирует субъекта в качестве философа.
Другой и Иное необходимы прежде всего для опознания самих себя и понимания собственного бытия через определение границ, которые должны удерживать нас от соблазна отождествления всего со всем, т.е. от обезображивания, поскольку собственный образ, образ мысли и картину мира возможно обрести лишь посредством удержания различий и допущения множественности мысли. Изгнание же союза Другого и Иного грозит оскудением и даже уничтожением того, чему они противопоставляются, однако ничем не лучше их ассимиляция, поскольку она также закрывает возможность для всякой рефлексии и, следовательно, самопознания. Таким образом, одна из первостепенных задач философской компаративистики – обнаружить, сохранить и предъявить голос Иного, который бы не смешался с нашими собственными, и в то же время узаконить его равнозначность.
Событие в философской компаративистике: вопрос об историчности
Определение нас самих и всего того, что нас конституирует, через Иное и наоборот представляет собой такое совместное движение, как со-бытие, т.е. совместное существование одного при посредстве другого, иными словами – деятельная встреча. Однако самой возможностью подобной встречи является событийность как исторический момент, который также есть необходимое условие для самоопределения наравне с существованием и признанием Другого и Иного. Поскольку форма человеческого существования складывается в условиях исторической преемственности, а условием самопознания является историческое познание, компаративистика в целом была бы несостоятельна, довольствуясь ситуацией сравнения исключительно культур, изъятых из исторического процесса: не было бы достигнуто ею ни подлинного понимания культурных явлений, ни – говоря о философской стороне компаративистики – знания философских систем, потому что упускалось бы бесконечное число отношений, определяющих объекты компаративистского исследования. Благодаря же установлению исторической перспективы возможно сокращение или увеличение дистанции между событиями, что в свою очередь делает возможным проведение комплексного компаративистского анализа как внутри историко-культурного, так и историко-философского процесса.
Глобализм как условие синтеза дискурсивных практик
Если во времена становления философской компаративистики акцент делался на противопоставлении мыслительных традиций Востока и Запада, то в последнее время все чаще речь заходит об их синтезе, и не последнюю роль в этом играют всеобщая глобализация и тенденция к мультикультурализму. Однако глобальный процесс сближения, стремительно захватывающий все новые и новые пространства и способы человеческого бытия, не носит исключительно позитивный характер, поскольку распространяет и укрепляет примат европоцентризма, являющегося разновидностью этноцентризма, т.е. мировоззренческой системы меньшинства, навязываемой большинству как единственно истинная и правильная.
Опасность внешне привлекательного европоцентризма (все более приобретающего черты америкоцентризма) заключается в том, что он не вступает в диалог с иными культурами: в лучшем случае, он лишь апроприирует их знаковые элементы, в худшем – бесследно растворяет их в себе, но в обоих случаях он отнимает голос у инакового, настаивая на тотальности единообразия. В связи с чем все большее значение обретает разработка стратегий интерпретации национальных философий в категориях, избавленных от гегемонии европоцентризма, иначе говоря, с позиции когнитивной скромности. Только таким образом можно образовать новые дискурсивные поля и тем самым обеспечить подлинный диалог культур.