Германия
Немецкая историко-философская традиция, как и всякая историографическая традиция, представляет собой плод совместной работы множества ученых разных поколений. Возникновение ее как отдельной, самостоятельной области научного знания в Германии следует отнести к XVII столетию – времени ожесточенных споров между приверженцами старого, схоластического взгляда на философию и сторонниками прокладывавших себе дорогу новых учений. Этот полемический характер отразился и на зарождении немецкой истории философии. Большинство мыслителей, писавших на историко-философские темы, стали активными участниками теоретических споров, приняв одну из сторон противостояния. В этом контексте, история философии превратилась в мощное оружие, позволяющее не только разгромить позиции оппонентов, но и выбить из-под их ног самое основание – апелляцию к традиции.
В этой связи важно отметить деятельность Христиана Томазия (1655–1728), видевшего в истории философии именно такое оружие против догматизма. По мысли Томазия, эта наука не просто способна пробудить человеческий разум к самостоятельному мышлению, но вместе с тем предоставляет ему и материал, изучение которого открывает новые пути для мысли. Тем самым разум освобождается от догматизма, а философия обретает новый, эклектический метод. Таким образом, новое историко-философское направление с самого момента своего зарождения было неразрывно связано с проблемами философской методологии. Эта тема станет одной из важнейших для немецкой традиции историографии.
Впрочем, не только теоретические споры приверженцев старой и новой философии сыграли свою роль в становлении истории философии в Германии. Полемика католицизма и протестантизма также стала важным фактором этого процесса. Несомненно, философия постепенно отделялась от теологии, а вместе с ней история философии от истории религии. И все же на протяжении всего XVII века, а также большей части XVIII можно наблюдать, что нередко история философии еще непосредственно переплетена с историей религии. В связи с этим, защита и обоснование протестантизма как определенной интеллектуальной культуры также побуждало различных мыслителей к занятию историей философии. Так, например, сквозь все сочинения Вильгельма Цирольда (1669–1731) красной нитью проходит апология пиетизма, находившегося под постоянным огнем критики ортодоксальных теологов. История философии рассматривалась Цирольдом в ее связи с историей церкви. Важной стороной этой истории также выступала полемика с догматами схоластики. Этот общий, антидогматический настрой эпохи по-своему преломлялся у каждого мыслителя, получая то более религиозную, как у Цирольда, то более непосредственно философскую окраску, как у Томазия.
Не стоит забывать, что это тесное переплетение религиозной и философской проблематики, борьбы со схоластикой и ортодоксальным католицизмом, также породило и еще одну важную тему историко-философской традиции этого времени – тему полезности истории философии, ее роли в жизни человека. К примеру Томазий полагал, что изучение истории философии может быть полезным не только цеховым философам, но и ученым смежных областей знания, а также богословам. Тема полезности философии также находилась в тесной связи с двумя тенденциями, наметившимися в историографии этого периода: с одной стороны, мыслители вроде Бартольда Фейнда (1678–1721) стремились сделать философию доступной как можно большему числу людей, прежде всего, за пределами специализированных институций, с другой, появившаяся наука стремилась к своему утверждению в академической среде, чему способствовали работы ученых, писавших в духе филологической истории, например, Иоганна Кристофа Вольфа (1683–1739).
Даже язык, на котором читались соответствующие лекции, находился в тесной связи с этими перекрещивающимися тенденциями – так, Томазий был первым немецким философом, выступившим с лекциями и работами на немецком языке. В то время как другая важнейшая фигура в истории немецкой традиции историографии – Иоганн Франц Будде (1667–1729) писал свои работы на латыни. Именно академическому направлению, зарождавшемуся в работах Будде суждено было задавать тон для дальнейшего развития всей немецкой историко-философской традиции. Систематичность мысли Будде, его внимание к своеобразию каждой философской школы, его требование аутентичного истолкования содержания всех рассматриваемых направлений мысли, равно как и приверженность эклектическому методу нашли живой отклик в умах множества историков философии. Так, например, Иоганн Якоб Зирбиус (1674–1738), следуя за Будде, у которого он учился, видит в эклектическом методе единственно возможный и необходимый путь философии. А Иоганн Георг Вальх (1693–1775) применяет общие историко-философские идеи Будде к истории отдельной науки – логики. Среди современников следует выделить также и Эфраима Герхарда (1682–1718), продолжавшего многие из идей Будде.
Однако следующий шаг немецкой историко-философской традиции был сделан Кристофом Августом Хойманном (1681–1764). Именно Хойманн сумел заложить основы дальнейшего развития истории философии как самостоятельной науки в Германии. Это стало возможным, прежде всего, в результате выделения им особой, философской истории, historia philosophica, которая в отличие от простой истории философии, представляет собой именно философский взгляд на историю философии. В известном смысле, historia philosophica Хойманна наиболее полно воплощала общую идею немецкой историко-философской школы XVII-XVIII вв. об истории философии как школе философской мысли. Работы Хр. Томазия, И.Ф. Будде и К.А. Хойманна породили целую генерацию историков философии, стремившихся синтезировать их различные аспекты в собственной историко-философской практике, достаточно вспомнить, к примеру, деятельность Фридриха Гентцкена (1679–1757), Иоганна Готлиба Хайнеция (1681–1741) или Лоренца Райнхарда (1700–1752).
Но следующим важным этапом на пути становления немецкой традиции историографии философии стали труды Иоганна Якоба Брукера (1696–1770). Продолжая традицию Будде, но реализуя, вместе с тем, и более общие тенденции, Брукер позволил немецкой традиции по-новому взглянуть на методологическую составляющую истории философии. Именно в результате деятельности Брукера вопрос о предмете истории философии, о ее структуре был помещен в центр историко-философского исследования: невозможно написать историю философии, не определившись с тем, что именно она представляет собой как самостоятельная наука. Однако важнейшим достижением Брукера стала новая методология исследования, сосредотачивающая свое внимание на изучении объективных исторических условий возникновения тех или иных философских систем. Концептуально, Брукер продолжал линию Будде и Хойманна, historia philosophica – не просто изложение определенного исторического материала, но и школа мысли, воспитывающая критически ум под знаком эклектической философии. Деятельность Брукера сыграла важную роль в становлении немецкой историко-философской традиции. Его работы стали фундаментом для последующих поколений ученых. Некоторые из них, как, например, Иоганн Генрих Самуэль Формей (1711–1797), занимались популяризацией работ Брукера, другие, как Христиан Готлиб Фридрих Штове (1756-1824), стремились развить его достижения дальше. Впрочем, критическая оценка трудов Брукера также могла служить толчком для развития собственной концепции, как у Карла Адольфа Сезара (1744–1811), или же пробуждать, как у Иоганна Готфрида Гурлитта (1754–1827), стремление к синтезу их с наследием других выдающихся современников, например, Христофа Майнерса (1747–1810). Подобно Хойманну и Брукеру, в работах этого выдающегося историка философии особое место отведено прояснению фундаментальных методологических оснований этой науки.
На стыке XVIII и XIX столетий окончательно оформляются центральные темы немецкой историографической традиции. Как мы уже отмечали, с самого своего зарождения она была тесно переплетена с проблемами философской методологии. Деятельность таких историков философии как Хр. Томазий, И.Ф. Будде и К.А. Хойманн, И.Я. Брукер и, наконец, Х. Майнерс ясно поставила проблему границ истории философии как самостоятельной науки, ее методологических принципов, критериев оценки, специфики подхода к материалу. Именно эти темы получили особое развитие в результате открытий, сделанных критической философией И. Канта, оказавших огромное влияние на всю современную им историографию. Такие мыслители как Иоганн Феофил Буле (1763–1821), Вильгельм Готлиб Теннеманн (1761–1819) или Якоб Фридрих Фриз (1773–1843) стремились к прояснению методологической роли истории философии в контексте построение общефилософского научного здания. Их центральным вопросом стал вопрос о предмете и методе, о самом понятии науки и о тех возможностях, которые открываются перед историками философии в результате появления трансцендентальной философии Канта.
Таким образом, немецкая историко-философская традиция XVII-XIX вв. предстает перед нами как единый, но внутренне крайне противоречивый процесс. В ней нашло себе место множество противоположных тенденций. С одной стороны, освобождаясь от догматизма схоластики, история философии стремилась выйти из тесных академических рамок и предстать перед миром как наука, способная принести ему реальную, осязаемую пользу. С другой стороны, именно это стремление, парадоксальным образом, привело к тому, что, окончательно сформировавшись как самостоятельная наука, история философии сосредоточилась вокруг сугубо теоретических проблем, главным образом, связанных с методологией исследования. Важным этапом этого ухода в область чистой мысли стала концепция философской истории философии, резко отделившей эту науку от обычной истории со всем ее эмпирическим буйством страстей и круговоротом событий. Сложная диалектика этого исторического процесса, впрочем, обнаружила, в конце концов, что таким «обратным ходом», история философии в Германии, все же, сумела явить миру череду непреходящих завоеваний мысли, наиболее полно выразившихся в истории философии Г.В.Ф. Гегеля, явившейся, вместе с тем, и границей, за которой движение вперед «обратным ходом» отныне стало невозможным.
Одним из наиболее крупных явлений в области истории философии, испытавших влияние Гегеля, стала деятельность Куно Фишера (1824-1907), работы которого включили всю немецкую классику в общую, методологически единую историю философии, видевшую своей целью аутентичную трактовку духа рассматриваемых философских систем. И если работы Фишера были посвящены, главным образом, новоевропейской философии (в первую очередь, стоит отметить рассмотрение Фишером немецкой классики от Канта до Гегеля), то наиболее значительные труды его современника Эдуарда Готтлоба Целлера (1814-1908) составили эпоху в изучении античной философии.
Последняя четверть XIX столетия была отмечена полемикой вокруг самой сути научного знания, что отразилось также и на истории философии. С самого момента своего возникновения в Германии, эта наука, как уже было отмечено, особое внимание уделяла вопросам методологии. И именно изучение методологии гуманитарных исследований послужило толчком для появления важнейших историко-философских работ.
Так, Вильгельм Дильтей (1833-1911), развивая герменевтическую традицию Фридриха Шлейермахера (1768-1834), создает принципиально новую историко-философскую методологию, основанную на попытке проникнуть в во внутренний мир мыслителя, создающего философскую системы. Таким образом, история философии предстает как одна из «наук о духе», которые, согласно Дильтею, необходимо методологически разграничить с «науками о природе». Эта общая тенденция поиска своеобразия гуманитарного знания характерна также и для другого крупного историка философии того периода: неокантианца Вильгельма Виндельбанда (1848-1915). В своих работах Виндельбанд также различает номотетические и идиографические науки, а история философии предстает как история проблем.
Возвращаясь к Дильтею, стоит отметить, что одна из его наиболее известных историко-философских работ, посвященная изучению молодого Гегеля, пробудила широкий интерес к этой проблематике, что также оказало серьезное влияние на формирование движения неогегельянства, одним из центральных представителей которого стал Герман Глокнер (1896-1979). Изначальная ориентация неогегельянского движения на изучение и переосмысление философского наследия Гегеля породила множество историко-философских работ, стремившихся к поиску новых ответов на вопрос как о роли истории философии для собственно философии, так и о ее методологии.
Неогегельянская традиция истории философии и дискуссии о методологии в истории философии, стимулированные Дильтеем, привели к формированию герменевтической истории философии. Ее методология была разработана в трудах Карла Ясперса. Он мыслит историю философии как личностно окрашенный диалог историка философии с философом прошлого. Основной метод при этом – понимающая интерпретация. Необходимо не просто исследовать идеи философа, выраженные в текстах, но вскрыть целостность его проекта в единстве мысли и жизни. Каждое событие жизни, движение мышления и экзистенции имеют при этом значение. Эта целостность мысли является частью великой философии прошлого как некой надындивидальной экзистенциальной целостности. Также вдохновленный идеями Дильтея свою версию истории философии предлагает Мартин Хайдеггер, подчиняя ее проекту фундаментальной онтологии. Основная цель истории философии, по Хайдеггеру – продолжение мышления прошлого, обращение к истоку, который являет себя благодаря мысли философов шедших эпох. Так, благодаря текстам и идеям, мы можем обратиться к самому началу, в текстах и их бытийной интерпретации нам являет себя истина.
Франция
Возникновение и становление историко-философской мысли во Франции охватывает четыре столетия (XVII- XX вв.) и представляет собой переплетение нескольких магистральных и второстепенных (при этом не менее значимых и интересных) путей развития.
Многие историки философии долгое время ограничивались представлением истории философии как истории отдельных школ и мыслителей, являя публике основные положения доктрин, приводя цитаты и/или описывая биографии философов. Мы встречаем данный подход, например, у Э. Пуршо, П. Коста, Ф.Фенелона. Работы Ж. де Лонуа, как он сам признает, всё ещё носят компилятивный характер, являясь скорее историографией, чем полноценной историей философии. Однако с развитием как новых философских течений в целом, так и историко-философской мысли в частности, авторами всё больше осмысляется непосредственно метод истории философии, различные подходы в работе с памятниками прошлого, ставится вопрос о роли историка философии. Например, уникальность историко-философского метода А. Саверьена заключается в представлении уже не отдельных философских дисциплин, а в описании развития теорий, открытий и научных споров сразу во всех областях знания. Выделяется своим предметом книга Ж. Менажа, который по подобию знаменитых жизнеописаний Д. Лаэртского написал сборник жизнеописаний женщин-философов. Несмотря на то, что это была не первая попытка описания женщин-философов, работа Менажа впервые была полностью посвящена данному предмету, а кроме того, отразила важную особенность французской культуры второй половины XVII века, где благодаря салонам женщины утверждали свое присутствие в культурной и интеллектуальной жизни.
Одной из характерных особенностей французской историко-философской традиции является эклектический подход, в основе которого лежит представление о том, что даже противоречивые идеи есть, в сущности, различные способы выразить непреходящую истину. Авторы полагали, что задача историка философии заключается в «примирении» различных учений, школ, доктрин, извлечении из них «лучшего», в подчеркивании их преемственности. Так, Жан-Батист дю Амель написал своего рода манифест эклектизма, призывая объединять и «примирять» наиболее контрастные учения древних школ с современными направлениями, чтобы показать их общее начало, а также их сходство в движении к истине. Пьер де Вильманди стоял на позициях эклектизма, объединяя в своих трудах традиции перипатетиков и схоластов с современными философскими течениями. Луи Томассен также придерживался идей эклектической традиции, обнаруживая философию ещё у Адама как первого обладателя и хранителя божественного знания, которое стало сокрытым после грехопадения, а человечество в процессе своего развития заново открывает Истину благодаря богословию, философии и наукам. Такую позицию разделял П. де Вильманди, а также и более поздний религиозный автор Гилберт-Шарль де Сент-Обен.
Однако существовало немало оппонентов данному направлению. Противником эклектизма выступил, например, Жан Левек де Буриньи, который критически отзывался о своих многочисленных предшественниках, зачастую представляющих древних в ложном свете, стремясь во что бы то ни стало сделать из них предтеч христианства. Подобной же позиции придерживается Бон-Франсуа Ривьер, призывающий четко разграничивать философию и богословие, а не искать в древних языческих учениях истоки христианских догматов. Также критикует «примирителей» А. Ф. Буро-Деланд, называя их стремление к синтезу всех учений неизбежным искажением содержания отдельно каждого. В своих трудах, согласно своим представлениям о роли историка философии, он стремился не нарушать границы учений, а «разбирать изумительное скопление истины и заблуждения, сохранившееся до нашего времени».
Предметом ярких и характерных для французской традиции полемических дискуссий на рубеже XVII — XVIII вв. также явился вопрос о прогрессе в философии, который породил историю философию. Так, Ш. Баттё полагал, что в философии не может быть прогресса потому, что объект философского размышления в древности не отличается от объекта современных ему изысканий — целью был и остается поиск причин различных явлений. Р. Рапен, считавший труды Отцов Церкви и схоластов — венцом человеческого разума, отвергает идею философского развития, а современную ему мысль называет сеющей сомнения и представляющей угрозу для веры. Следовательно, историку философии, по мнению Рапена, следует открывать и толковать истины, содержащиеся в трудах древних, а не стремиться выше. Резко противоположную точку зрения высказывает Пьер Кост, поддерживая идею постоянного развития философии в стремлении философов найти истину различными способами, иногда ошибочными, а иногда содержащими зерно истины, которое и должен найти историк философии, решительно отбросив всё ненужное и устаревшее. Ключ к прогрессу в философии — это противоборство различных методов, основанных на разуме, а не на авторитете; в данной позиции Кост верен философскому и научному климату 17 столетия, в частности, картезианству.
Влияние картезианства мы находим у ряда авторов. Так, Э.Пуршо под воздействием работ Декарта, впервые ввел в обучение физику и геометрию, чем привлек большое число студентов. Ярким выразителем новой философии стал представитель скептицизма П. Бейль, подвергший последовательной и конструктивной критической рефлексии предшествующую историко-философскую традицию. В своих работах показать философию как непрерывное развитие «закона сомнения и скепсиса» стремился Пьер-Даниэль Юэ.
Апологетика в отношении новой философии и критика древней звучит во многих работах французских историков философии. А. Саверьен также примыкает к современным течениям в философии и науке, призывая с сомнением относиться к непогрешимости авторитета и превосходства древних над современными исследователями. Ф. А. А. Плакет называет античную философию ограниченной и полной поэтических предрассудков и ошибок.
Дискуссии «о древних и новых» кладутся в основание классической философской историографии во Франции. История философии в работах А.Ф. Деланда осмысляет свое место по сравнению с философией в целом. Идеи предшественников в философии теперь не просто перечисляются, описываются и анализируются. Они расцениваются как те, что дают возможность обратиться к истории трактовок истины и истории разума. Осмысление идей прошлого есть теперь осмысление прогресса разума, продолжение его движения. Так философия прошлого дает возможность взойти на более высокую ступень разумного истолкования мира.
В XIX веке на фоне укрепления идеи прогресса исчезает представление об ошибочности учений прошлого, которое заменяется представлением об их неполноте. Историки философии (например, Ф.М. Дежерандо) начинают акцентировать необходимость расширения рамок исследования идей прошлого на другие культуры и указывают на важность сравнительного исследования. Благодаря сравнительной перспективе закрепляется трактовка истории философии как изучения прогрессивного движения разума с целью построения более совершенной философской теории.
Развитие истории философии во Франции приводит в XX веке к появлению в ней рефлексии второго рода: критической истории философии как истории истории философии и философии истории философии. Эта традиция развивается в работах Э. Брейе, Ф. Алкье, М. Геру, Л. Бруна и проч. Э. Брейе рассматривает вопросы преемственности как наследования традиции и возрождения движения мысли. Ф. Алкье обозначает дилемму экзистенциального и логического подходов в исследовании учений прошлого, настаивая на экзистенциальном понимании мыслителей. М. Геру в полемике с ним акцентирует логический подход к истории философии и настаивает на необходимости исследования концептуального строя философских идей и внутренней логики философских систем. Основная проблема для последнего – проблема одновременной историчности философской истины (выраженной в истории философии) и ее претензиями на универсальность и всеобщность. Обращение к внутренней логике философских систем и ее критическое исследование, на его взгляд, дает возможность взойти к метафизике. Этот путь от историчной философии прошлого к вневременной метафизике он разрабатывает в свих работах по дианоматике.
Критика традиции историографии в радикальной форме предстает в философии постмодернизма. М. Фуко, Ж. Делез и их последователи разрабатывают новые подходы к исследованию философии прошлого, при этом отклоняясь в сторону излишней интерпретации. Они также связывают историю философии не только с теорией мысли, но и практикой жизни философов, предельно расширяя рамки историко-философских исследований и сближая их с полем интеллектуальной истории.
Италия
Возникновение и становление историко-философского сознания в Италии проходило бурно и драматично. Многие исследователи истории словесности и мысли, ученые и богословы, священнослужители и свободные интеллектуалы своего времени приложили немало усилий, чтобы представить пеструю и неоднородную, но весьма показательную картину понимания сущности философии и ее истории. Любопытно, что всякий историк философии в своем труде одновременно отвечает на вопрос и о том, что это такое — и в этом смысле мы можем разделить все историко-философские сочинения итальянских авторов XVII—XIX вв. на. три большие группы. Во-первых, это труды, в которых история философия мыслится либо как часть истории литературы, либо как часть истории науки (Дж. Тирабоски, Х. Андрес и др.); во-вторых, работы апологетов католического вероучения (Г. С. Гердил, П. М. дель Маре, А. Буонафеде, Л. Каццандо и др.); в-третьих, сочинения, авторами которых являются убежденные сторонники идеалов эпохи Просвещения и возрождения исследования природы (Дж. Капассо, А. Ф. Марсили, Ф. Соаве и др.). Разумеется, не все авторы строго подпадают под ту или иную рубрику — и тем не менее, тенденция к такому разделению имеется.
Кроме того, многие сочинения по истории философии имеют характерную периодизацию. Нередко мы встречаемся с намерением автора в своем сочинении (не важно, брошюра ли это или объемистый компендиум в нескольких томах) охватить всю историю мысли. В связи с этим показательно, что многие авторы начинают свои исторические исследования с самых баснословных времен, обнаруживая философию еще у Адама и древнееврейских патриархов — что перекликается с масонскими представлениями о передаче божественного знания по цепи посвященных от первого человека до наших дней. Впрочем, здесь нельзя говорить о мистической составляющей: как правило, в такого рода сочинениях речь идет о перечислении школ, начиная с вавилонян и египтян, через греков и римлян — и далее к средневековым и новоевропейским философам.
Так, кардинал Гердил понимает историю греческой философии прежде всего как историю школ, старшими из которых являются ионийская и италийская (то есть пифагорейская). Античность завершается «эклектической школой», которая называется также «новым платонизмом». Схоластика представлена единообразно, какое-либо разделение на школы или направления отсутствуют. Исследование средневековой философии он начинает не с этапа каролингского возрождения, а со времени Абеляра, когда в школах и монастырях появились латинские переводы Аристотеля. За периодом средневековья следует период «возрождения учености», который начинается с падения Константинополя, а последний период «обновления философии» был начал Коперником (его кардинал называет «главой современных философов») и заканчивается достижениями Ньютона. Примечательно, что Гедрил в своем сочинении восхваляет Лейбница и Декарта, также отца Мальбранша, поскольку эти философы, с его точки зрения, составили противовес зараженному материализмом «ошибочному» учению Локка. Подобные взгляды, хотя нередко с более радикальными суждениями насчет современных естествоиспытателей, мы встречаем в трудах П. М. дель Маре. Он открыто провозглашает свою лояльность католической традиции, во многих своих работах говорит о своей вере, а во всей истории философии обнаруживает утверждение универсального теизма. Очевидно, да он и сам в этом признается, что таким образом, он действует против своих идейных противников, прежде всего скептиков (пирронистов) и вольнодумцев, главой которых он считает Пьера Бейля
С другой стороны, мы, как уже было сказано, встречаемся и со сторонниками возвышения знания и просветительских тенденций в философии. Интересной переходной фигурой является А. Буонафеде. В своем творчестве он обращается более чем к сотне ученых мужей, в число которых входят не только философы (Бэкон, Бруно, Декарт, Эразм, Галилей, Гроций, Лейбниц, Локк и многие другие), но и историки философии (Бейль, Буддеус, Кадворт, Камберлен, Юэ и прочие). Также оригинально и жанровое своеобразие его сочинений: так, одна из его историко-философских работ написана стихами, а другая посвящена реконструкции отношения древних и современных философов к самоубийству. Эта работа содержит множество анекдотов, которые рассказываются автором в назидательных целях, чтобы защитить принципы христианской этики. Несмотря на то, что он не в восторге от многих современных ему философов и стремится отстоять католическую веру, тем не менее Буонафеде высказывает положительные суждения об идеях Декарта и Вико, а также о Локке, который, с его точки зрения, раскрыл многие загадки человеческого познания. Такова позиция многих итальнских исследователей, например, восхищение прогрессом в современной науке выражают Г. Гимма, Дж. Капассо и др. При этом в творчестве Буонафеде можно увидеть стремление к тому, чтобы преодолеть собственные пристрастия, например, в вероучении. В своей историко-философской работе он старается занять позицию беспристрастного судьи, старается следовать принципу, который можно было бы назвать принципом исторической объективности, несмотря на то, что историю философии он понимает с религиозно-этической точки зрения как наиболее подходящее средство для католической апологетики. Для него она — история добра, а не зла, и поэтому он посвящает свою жизнь тщательному изучению истории философии и вместе с тем, в отличие от протестанта И. Я. Брукера и ему подобных, остается верным сторонником католического вероучения.
Также стремление к прославлению современного научного знания мы встречаем и у интуллектуалов своего времени, таких, как Дж. Валетта. С его точки зрения, философия перешла от Адама к его потомкам и Ною, после Потопа и разделения народов ее усвоили египтяне, от которых ей обучились евреи (от евреев философии причастились персы, халдеи и финикийцы) и сам Орфей, который в свою очередь передал знания грекам, от которых эту мудрость переняли римляне. Отметим, что в своих историко-философских взглядах он основывается на двух фундаментальных историографических допущениях. Философия, которую обычно называют новой (современной), на самом деле оказывается «самой древней», и на самом деле не восстает против христианской веры, в то время как безбожное учение Аристотеля и его последователей — почва и корень всех ересей, как древних, так и новых, а также «глупцов-схоластов». Таким образом, все обсуждение сводится к противопоставлению двух философских традиций: корпускулярной (или атомистической) традиции Демокрита и Эпикура и аристотелевской, причем последняя толкуется в расширенном смысле и включает в себя все отрицательное в развитии философской и богословской мысли.
Важным сторонником эмпирического познания предстает в своих трудах и А. Ф. Марсили: он начинает свою историю философии с обсуждения школы Эпикура, которую сопоставляет с учением Гассенди. Сам будучи естествоиспытателем, Марсили дистанцируется от Платона, который, с его точки зрения, рассуждал более о божественных, нежели природных вещах, а потому не может считаться подлинным философом. Совсем иначе говорит он о Демокрите и сожалеет, что многочисленные его труды не сохранились. Демокрит провозглашается первым философом-экспериментатором, и такая точка зрения весьма характерна дли философии позднего Ренессанса: оправдание Демокрита мы находим и в сочинениях Бруно и Бэкона. При этом показательно двоякое отношение Марсили к Аристотелю: с одной стороны, он понимает, что Стагирита необходимо отделять от его последователей-схоластов, сильно испортивших его репутацию естествоиспытателя, сопоставимого с Демокритом — однако, с другой стороны, такой образ Аристотеля как «позитивного философа» во многом противоречит рассуждениями его учеников-перипатетиков.
Наконец, мы можем вспомнить и работы Фр. Соаве, который свою историю философии, традиционно построенную и изложенную, завершает описанием новейших философских школ. Он разделяет их на три важных периода влияния: во-первых, это шестнадцатый век, который прошел под знаменем возрождения античной философии; во-вторых, семнадцатый век, который отмечен влиянием картезианства; в-третьих, это восемнадцатый век, определяемый господством идей Локка. С возрождением философии возрождаются также науки и искусства.
В связи с этим мы можем увидеть два важных направления историко-философского исследования: во-первых, представить историю мысли как наследуемую традицию знания от первых ее носителей вплоть до настоящего времени, что предвосхищает появление уже в первой половине ХХ века области сравнительной философии, а во-вторых, авторы стремятся с помощи истории истинной мудрости добиться дискредитации неприятельской философии.
Россия
Становление истории философии в России очевидным образом делится на три ярко выраженных этапа: дореволюционный, советский и современный российский. Этим этапам в целом, а также ярким деятелям истории философии, основным работам и направлениям мысли будет посвящен текст данной сводной статьи.
Дореволюционный (имперский) этап развития истории философии в России.
Становление российской истории философии в привычном нам виде началось в XIX веке вместе с интеграцией европейской интеллектуальной жизни в российскую. Одним из решающих факторов завершения этой интеграции оказались заграничные походы российской армии 1812-1814 гг., спровоцировавшие необратимое проникновение России европейской цивилизацией, что вызвало вторую волну европеизации, которая захватила и народные массы, и упрочило Российскую империю в статусе европейской державы.
Видным российским деятелем истории философии того времени был П. Д. Лодий, родившийся в 1764 году в Австро-Венгрии, закончивший Унгварский лицей, преподававший философию и логику сначала в Львове, потом в Кракове и только с 1801 года в Санкт-Петербурге, что делает его одним из первых популяризаторов европейской философской и историко-философской традиции в России. Однако его труды не были оценены по достоинству современниками, в особенности бюрократическими функционерами, и в 1821 ему запретили преподавание философии. Такова была позиция философии в то переломное время, и приход к власти Николая I, известного противника философии, в особенности современной ему немецкой философии, который определял философию не более чем служанкой богословия, не исправил ее.
Однако развитие в России западной традиции философии, а вместе с ней и истории философии было уже не остановить. Видными деятелями той эпохи являлись: И. Средний-Камышев (годы жизни в точности не известны), платоник, автор одной из первых в России монографий на тему истории эстетической мысли – «О различных мнениях об изящном» (1829), оппонента Канта, Фихте и Шеллинга; О. М. Новицкий (1806-1884), начинавший свою карьеру в Киевском университете, но продолживший ее на должности царского цензора, представитель «философии» неортодоксального православия, ярый противник немецкого материализма той поры.
Отдельного упоминания стоит А. Галич, один из первых последователей и популяризаторов Шеллинга в России, который так же, как и Лодий, столкнулся с критикой философии бюрократическим аппаратом. В частности, в отзыве на его диссертацию существовала рекомендация по отказу в печати, а самому Галичу рекомендовалось опираться только на проверенные «начальством» труды, что все же не помешало ему реформировать изучение философии в России. В частности, А. Галич был одним из первых, кто ввел изучение истории философии как философской дисциплины, наряду с логикой, метафизикой, психологией и этикой. В 1818-1819 гг. Галич издает свой труд «История философских систем», который был основан на работах Захера, Аста, Теннемана и пр. и завершался системой Шеллинга. После публикации произведения Галич подвергся репрессиям.
Последующее развитие философии и истории философии в России было связано со смягчением позиции власти по отношению к ним, а также с появлением большого количества различных авторов и направлений мысли. К авторам второй половины XIX – начала XX вв. относятся: С. С. Гогоцкий (1813-1889) – известный российский исследователей работ Гегеля, основными трудами которого являются «Критический взгляд на философию Канта» (1847); «Философский лексикон» (1857-1873), «Обозрение системы философии Гегеля» (1860); «Введение в историю философии» (1871); «Философский словарь» (1876); «Философия XVII и XVIII вв. в сравнении с философиею XIX в. и отношение той и другой к образованию» (1878-1884); Э. Л. Радлов (1854-1928) – автор историко-философских работ об Аристотеле: «Этика Аристотеля» (1884), «Об истолковании Аристотеля» (1891); Л. А. Тихомиров (1852-1923) – в юности революционный деятель и мыслитель, впоследствии отказавшийся от своих революционных взглядом, автор фундаментального труда о монархии «Монархическая государственность» (1906); Е. Де-Роберти (1843-1915) – позитивист, социолог, социальный философ, исследователь позитивной философии О. Конта, которую затем стали именовать «гиперпозитивизмом» или «робертизмом»; А. И. Бриллиантов (1867-1933) – известный богослов, исследователь трудов И. С. Эригены; Л. Е. Оболенский (1845-1906) – издатель видных философских журналов «Мысль» и «Русское богатство», редактор ряда философских произведений за авторством Фулье, Селди, Кирхмана, Маудсли, Тарда, Гефдинга; А. Н. Гиляров (1856-1938) – крупный русский исследователь Платона и других античных философов; Н. Н. Страхов (1828-1896) – философ и исследователь работ Гегеля, Декарта, английского эмпиризма и психологизма.
Советский этап развития истории философии в России.
Советский этап развития истории философии и философии как таковой в России начинается не столько с октябрьской революции 1917 года, сколько с распространением и развитием в России идей марксизма. Видными исследователями марксистского дискурса, помимо В. И. Ленина, являлись В. М. Шулятиков, а также главный популяризатор марксизма в России – Г. В. Плеханов. Все вышеперечисленные имели достаточно серьезные политические противоречия, которые, впрочем, не мешали им иметь единое философское основание, что оказало существенное влияние на последующее решение о включении их, в особенности, конечно, Плеханова, в философский канон новой власти.
Однако, стоит отметить, что приход советской власти в 1917 году оставил неизгладимый след в философском дискурсе в России в общем, и в истории философии в частности. Принятая идеология диалектического материализма оставила многих мыслителей и исследователей не у дел, заставляя либо отказаться от открытых исследований и философствования, либо иммигрировать. Печально известный, так называемый, «философский пароход» является ярким примером отношения новой власти ко всем прецедентам философского инакомыслия.
Среди тех, кто остался в России после революции и продолжил дело философии, были немногие, кто решался на открытую конфронтацию с диктатурой «диамата». Таким был известный исследователь античной философии и идеализма А. Ф. Лосев (1893-1988), который в 1930 году опубликовал свою главную работу «Диалектика мифа», в которой подверг сомнению и критике диалектический материализм как таковой, за что был репрессирован. После ссылки Лосеву пришлось принять диалектический материализм как основу своих изысканий, ссылаться на работы Маркса и Ленина в своих трудах. Уже после смерти Сталина Лосеву вновь разрешили публиковать свои работы, крупнейшей из которых стал шеститомник «История античной эстетики» (1963-1980) навсегда изменившая представления современников об античности.
Одним из крупнейших историко-философских событий первой половины XX века в Советской России стала, так называемая, «философская дискуссия 1947 года», которая, в частности, касалась учебника Г. Ф. Александрова (1908-1961) «История западноевропейской философии» (1946) и неправильной, с точки зрения руководства страны, трактовки немецкой классической философии данной в этой работе. Данная дискуссия примечательна тем, что в ней обнаружилась и актуализировалась степень зависимости философского дискурса от политических интеракций: по сути своей, дискуссия велась не столько внутри философского сообщества самими философами, сколько между философами и полит. бюро. Последствия дискуссии, в целом, можно назвать незначительными – серьезным репрессиям не был подвергнут ни один из ее участников. Помимо Александрова и чиновников в дискуссии принял участие ряд философов, в частности: Б. Э. Быховский (1901-1980) и М. Т. Иовчук (1908-1990), З. Я. Белецкий (1901-1970), П. Н. Фидосеев (1908-1990), З. А. Каменский (1915-1999) и др.
Ко второй половине XX века в советском дискурсе истории философии наблюдается подъем научной и творческой деятельности. Во многом это связано с именем В. Ф. Асмуса (1894-1975), выдающегося философа, историка философии и логика. В частности, авторству Асмуса принадлежит монография «Логика» (1947), реабилитировавшая формальную логику в советской философии. Также в числе работ автора крупные историко-философские исследования, посвященные значимым западноевропейским философам: «Декарт» (1956), «Философия Иммануила Канта» (1957), «Демокрит» (1960), «Жан Жак Руссо» (1962), «Платон» (1969), «Иммануил Кант» (1973). Помимо обширной исследовательской деятельности, Асмус много внимания уделял преподаванию. В числе его учеников такие значимые советские философы, как Т. И. Ойзерман (1914-2017) – известный исследователь марксизма, теорий познания, создатель метафилософских концепций, а также выше упомянутый З. А. Каменский – крупный исследователь русской философской традиции, чьи труды посвящены многим значимым мыслителям XIX и ХХ вв.: Чаадаеву, Галичу, Надеждину, Грановскому и прочим.
Отдельного упоминания стоят: А. В. Гулыга (1921-1996) – известный исследователь немецкой классической философии, в частности редактировал издания классических текстов – работ Лессинга, Гердера, Гёте, Гегеля, Шеллинга, восьмитомное Собрание сочинений И. Канта и др.; А. Г. Мысливченко (1924) – основоположник исследования истории философии стран Северной Европы, а также немецкого экзистенциализма; А. Н. Чанышев (1926-2005) – исследователь философского генезиса, а также восточных видов философии; Ю. Н. Давыдов (1929-2007) – крупный специалист по социальной философии, западноевропейской философии, социологии искусства; А. С. Богомолов (1927-1983) – исследователь проблем новейшей зарубежной философии, а также гносеологии и диалектики; И. С. Нарский (1920-1993) – исследователь проблем марксистско-ленинской теории познания, особенно методологии науки и роли языка и символических средств в познании, а также истории английской философии, особенно «эмпирических» ее течений, истории и критики позитивизма, в частности, логического и лингвистического позитивизма; Х. Н. Момджян (1909-1996) – исследователь французского материализма XVIII в, а также утопического социализма XIX в.; С. С. Аверинцев (1937-2004) – выдающийся исследователь античной и средневековой философии и культуры, а также русской философии и культуры XIX-XX вв.; И. В. Блауберг (1929-1990) – видный методолог науки, один из создателей советской философии и методологии системных исследований; В. В. Бибихин (1938-2004) – философ, филолог и переводчик, наиболее известен в связи с переводами текстов М. Хайдеггера, имевших неоднозначную оценку среди специалистов; И. С. Вдовина (род. 1937) – крупный специалист по французской феноменологии и герменевтики; Д. В. Джохадзе (род. 1935) – специалист в области философии, логики и диалектики; В. В. Соколов (1919-2017) – крупный специалист по истории зарубежной философии; Э. Ю. Соловьев (род. 1934) – видный исследователь трудов Канта; а также – А. А. Гусейнов (род. 1939) – специалист в области этики.
Помимо всего прочего, необходимо отдельно выделить фигуру М. К. Мамардашвили (1930-1990), которая имела вид переходный, знаменующий появление новой, свободной от диктата партии, философии. Мамардашвили являлся олицетворением энергии либерального поворота, накапливавшаяся в советском периоде философии вплоть до середины 80-х и давшая импульс высвобождения, который будет наиболее заметен в течении 90-х годов, вплоть до середины 2000-х. Его положение в обществе, в частности, доступ к современнейшим ему философским направления и фигурам, философская и просветительская деятельность, сыграли наиважнейшую роль в становлении новой философской мысли в СССР, которую уже нельзя никоим образом назвать советской. Таким образом, через фигуру Мамардашвили мы можем перейти к третьему этапу становления истории философии в России.
Либеральный этап становления истории философии в России.
Как уже было сказано, импульс высвобождения, либерализации Советской власти (а также распада СССР) создал в России новое движение независимой философии, а, следовательно, и истории философии. Разрушение изоляционного режима открыло возможности для изучения, интерпретаций и развития новейших западноевропейских философских практик. И почти что в одночасье в российском философском информационном поле появилась не только полноразмерная возможность исследования новейшей западных философских направлений, но и новейший западный историко-философский дискурс, метафилософские концепции, а также запрещенные к печати в cоветский период русские философы и историки философии. Резкое увеличение количества и качества исследуемого материала не могло не привести к появлению большого количества новых имен в российской историко-философской традиции.
К заметным деятелям данного периода относятся: В. П. Визгин (род. 1940) – исследователь работ Г. Башляра и Г. Марселя; Н. С. Автономова (род. 1945) – специалист по европейской философии новейшего времени, крупный переводчик; А. В. Подорога (род. 1946) – философ, крупнейший современный исследователь работ Адорно, Беньямина, Ницше, Хайдеггера, Кьеркегора и прочих; А. В. Ахутин (род. 1940) – специалист в области истории науки, методологии и философии науки, культурологии, истории философии; А. Н. Муравьева (род. 1954) – исследователь трудов Гегеля и немецкой классической философии; А. Г. Погоняйло (род. 1944) – видный специалист по истории зарубежной философии; А. Б. Макеева (род. 1959) – специалист в области аналитической философии и философии языка; А. В. Дьяков (род. 1972) – специалист в области философии постструктурализма; В. А. Куренной (род. 1970) – специалист в области методологии культуроведения, историк современной западноевропейской философии; Ю. В. Синеокая – исследователь европейской и русской философских традиций второй половины XIX-XX вв.; В. В. Васильев (род. 1969) – специалист в области философии Нового времени, а также немецкого классического идеализма; а также – Р. Г. Апресян (род. 1953) – крупный специалист в области этики и др.